Одиночки [СИ] - Сергей Дмитренко

Мои выстрелы заставили остальных двух зверей остановиться, а всю стаю на мгновенье замереть и тревожно начать принюхиваться и озираться в поисках нового противника. Я же тем временем опять зарядил арбалет и приготовился снова стрелять. Но в этом уже не было необходимости — вожак лежал бездыханным на земле, а над ним с окровавленной мордой стоял Серый. Потом он поднял вверх морду и завыл, и это был победный вой.

И моментально все изменилось. На мгновенье все замерло, а через секунду из стаи медленно, пригибаясь, почти останавливаясь на каждом шагу, вперед вышла крупная волчица с одним надорванным ухом, остановилась, не дойдя до Серого несколько шагов, легла на живот и медленно поползла к нему. Потом, уже рядом, она перевернулась на спину, да так и застыла, вся стая тревожно замерла, а мой волк победно рыкнув, куснул ее за горло. И все! Произошла смена власти. Как говорится, «король умер, да здравствует король». Вся стая, по одному, подошла к новому вожаку, каждый всем своим видом выражал покорность и готовность подчиняться, а Серый спокойно стоял в центре, принимая все как должное. Потом он повернул голову к кустам, в которых затаился я и посмотрел на меня, и плюньте мне в лицо, если его морда не выражала триумф победы. И если бы в этот момент он еще мне и подмигнул, то, черт возьми, я бы ни чуточки этому не удивился.

Потом вся стая, оставив на поляне тишину и три трупа, не спеша исчезла в кустах на противоположной стороне поляны, а я остался один. Да, вот такая черная неблагодарность: как действовать, так вдвоем, а как убирать после всего, так один я. Впрочем, это я так, ворчал, для порядка, а, скорее всего, от нервного стресса. Серому надо было сейчас самоутвердиться в роли вожака стаи, а мне прийти в себя.

Главный бой: пауза…

Неожиданно, как всегда, наступила зима. Серый почти все время пропадал где-то со своей стаей, а я, предоставленный самому себе, испытывал на зимнюю прочность свое жилище. Впрочем, все, как это ни странно, было сделано на «ура», и ни холод, ни влага не докучали мне. Наоборот было очень уютно сидеть возле своей горящей печи и слушать, как где-то наверху воет вьюга. Но чего-то в доме явно не хватало, и я понимал чего — большого камина. Я так и не решился на такой подвиг, но теперь дал себе железное слово, что обязательно к следующей зиме у меня будет самый настоящий камин.

Всё. Казалось бы, можно было наслаждаться жизнью, спокойно пережидать зиму, но в голове прочной стальной занозой держались мои воспоминания. Ну не мог я забыть тот страшный осенний гон. Почти каждую ночь я просыпался в поту, и перед глазами медленно меркла ночная картина ужасов — я на самом краю утеса, а потом долгое падение, падение, падение… Умом я понимал, что для того, чтобы избавиться от своего кошмара, я должен встретиться с ним лицом к лицу. Иначе он будет преследовать меня всю мою жизнь и, в конце концов, разрушит ее. Да я и не собирался это дело так оставлять, просто время сейчас было совсем не подходящее. Я не то чтобы добраться до города, не мог даже высунуть далеко нос из своего жилища — все занесло снегом, и уже в десяти шагах от дома я проваливался в глубокий снег по пояс, а о том, что меня ждало там дальше, не хотелось и думать. Впрочем, все-таки что-то надо было делать, не мог же я всю зиму сиднем сидеть дома.

Сначала я как следует поработал лопатой вокруг дома: проложил самые нужные дорожки, а потом сел и стал думать, как мне добраться до города, чтобы купить лыжи. Осенью я как-то об этом не подумал, и теперь приходилось всячески выкручиваться из создавшейся ситуации. Вспомнил, что когда-то давным-давно плели нечто подобное из лыка, но зимой искать лыко — абсурд. Но что-то в этой идее все-таки было, и я, проваливаясь по пояс в снег, добрался до ближайшего кустарника и наломал небольших веток. А потом уже дома попытался создать из этого материала и всяких веревок нечто подобное снегоступам. Получилось достаточно уродливо, но, потоптавшись в глубоком снегу возле дома, я с удивлением обнаружил, что свою функцию они выполняют — я больше не проваливался в снег. Теперь предстояло как следует экипироваться и отправиться в поход.

Тепло, но легко одевшись, прихватив с собой термос с горячим кофе и пару бутербродов, налегке, я выбрался ранним морозным утром из дому и с удивлением обнаружил ожидающего меня на пороге Серого.

— Ого, а ты что тут делаешь? — удивился я, — ты ведь должен быть со своей стаей.

— Ты идешь, я с тобой.

Я еще больше удивился:

— А как же твоя стая?

— Они со мной.

Вот тут я сел. Серый в последнее время дома появлялся очень редко. И я его понимал — надо было установить прочные связи со своими соплеменниками. Впрочем, я не особо беспокоился его отсутствием, наша мыслесвязь была постоянна, и я всегда чувствовал его незримое присутствие рядом с собой.

— Как это с тобой?

— Они здесь, — последовал спокойный ответ, — идут со мной.

Я с интересом повертел головой и ничего не увидел.

— Где же?

— Совсем рядом. Почувствуй.

Я закрыл глаза и попытался сосредоточиться на окружающем меня мире. Сначала получилось плохо, что-то мешало почувствовать окружающий меня лес, потом, отбросив все свои мысли и заботы, я сосредоточился и, окружающее меня пространство поплыло, истончилось, и все вокруг стало прозрачным. Я увидел полтора десятка живых сущностей, кольцом охвативших мое жилище.

— Ого, Серый, да они все здесь.

— Пойдут с нами. Теперь всегда будут рядом.

Я поежился: чем-то меня такая перспектива немного пугала.

— А понравится ли такой расклад твоим мохнатым друзьям?

Если бы волк имел плечи, то, наверное, сейчас он ими пожал бы. Именно так я прочувствовал его эмоцию:

— Ты — это я.

— Ха, это ты так думаешь. Мы действительно теперь с тобой одно целое, а вот как отнесутся к этому твои друзья?

— Они привыкнут. И я буду рядом.

Понятненько, значит, не дрейфь, товарищ, и все будет в порядке. Пришлось принять ситуацию такой, как она есть. А, кроме того, я полностью доверял своему другу, и если он говорил, что все нормально, то у меня не было никаких причин не верить ему. Но все-таки я слегка побаивался.

— Ладно, отправляемся. Командуй своим друзьям.

Что и говорить, добирались до города мы очень весело. Я неуклюже полз по заснеженному лесу, то и дело цепляясь своими самоделками за все возможные препятствия и проваливаясь иногда при этом почти по шею в рыхлый снег; Серый то появлялся рядом со мной, то исчезал в кустах, а где-то совсем рядом, я это чувствовал всей кожей, бежала стая безжалостных диких волков. Веселье, да и только! Странно, но при всем этом, веселым и счастливым я себя почему-то не чувствовал, особенно, когда через несколько часов усталый, мокрый и злой я, наконец, выбрался из леса.

Еле доковыляв до конечной остановки трамвая, я из последних сил вполз в двери, вызвав своим видом у сидящих пассажиров если не переполох, то, как минимум, легкое шоковое состояние. Фу-у, теперь — в магазин, покупаю лыжи, и все сразу станет на свои места. Итак, вперед, даешь лыжню!

Как оказалось, купить лыжи — это только полдела, нет, и даже не полдела. Надо было еще сносно научиться ходить или бегать на этих, узких, таких непослушных дощечках. Я так надеялся, что как только всуну ноги в крепления, так лихо и побегу, да как бы не так. Снег вдруг оказался скользким, ноги непослушны, все время разъезжаются, а здесь еще деревья, коряги, кусты — самый настоящий кошмар. Я тяжело вздохнул, ну что же, придется учиться и этому.

…В этот раз зима для меня закончилась очень быстро. Я не любил холод, и зимнее время для меня тянулось и тянулось, но не в этот раз…

Эта зима для меня оказалась особенной. Я впервые зимовал сам в лесу — мороз, огромные пространства нетронутого снега, заиндевевшие деревья и пронзительная, обступающая меня со всех сторон, тишина. Но я не скучал: учился бегать на лыжах, охотился, и самое главное — пытался подружиться с волчьей стаей Серого. Вот это было самое трудное. Дикие вольные звери никак не могли понять, почему это их новый вожак очень часто предпочитает находиться в обществе человека. И сначала было очень тяжело, но после того, как несколько из них почувствовали на своем горле клыки вожака, положение стало меняться к лучшему. Не скажу, что мы сразу стали большими друзьями, но волки научились терпеть меня рядом, и лишь только после того, как я вытащил одного из них из капкана, а потом еще долго лечил у себя дома, их недоверчивое отношение ко мне понемногу стало меняться. Не сразу, а постепенно, очень медленно, волчья стая начала собираться на ночевку перед моим домом. Обычно они вечером разбредались по кустам вокруг нашей поляны, а утром, когда я выходил их кормить, почти все они уже ждали меня у самого входа. Первой обычно подходила волчица с надорванным ухом, не знаю, может быть, это было связано с тем, что она была неравнодушна к Серому, а тот все время крутился рядом со мной. Так или иначе, но очень скоро Разноухая уже брала пищу у меня из рук, а однажды, когда в лесу лютовала особенно жуткая стужа, в мой дом вместе с Серым, осторожно оглядываясь и поминутно принюхиваясь, вошла волчица. Вошла, да так и осталась, и скоро мой дом стал напоминать волчий питомник — возле мохнатого бока подружки Серого попискивая, суетились пять серых пушистых волчат.